Покаяние – это наше примирение с Богом.
Святой Иоанн Лествичник
Пост – время покаяния, время, когда наши окаменевшие сердца должны силой Божией из бесчувственных стать чуткими, из холодных и жестких – теплыми и открытыми для других и для Самого Бога.
Пост – это время обновления, когда, как весной, все опять становится новым; когда наша жизнь, постепенно сошедшая на нет, едва мерцающая, снова оживает с силой, которую Бог может дать нам, приобщая нас к Своему Святому Духу, делая нас в Святых Тайнах и в прямом даре Самого Себя причастниками Божественной природы.
Это время примирения, а примирение – это радость Божия и наша радость; это – новое начало.
Сегодня совершается память святого Иоанна Лествичника, и я хочу прочитать вам несколько его слов, особенно значительных для того периода церковного года, который мы сейчас переживаем: «Покаяние – это наше возвращение к Богу, обновление нашего крещения; это подвиг, чтобы обновить наш союз с Богом, наш обет изменить свою жизнь. Это время, когда мы можем научиться смирению, то есть миру: миру с Богом, миром с самими собой, миру со всей тварью. Покаяние рождается от надежды и решительного отказа от отчаяния. И кающийся – это тот, который заслуживает осуждения, но уходит с предстояния суду без стыда и позора, потому что покаяние – это наше примирение с Богом. И достигается это через достойную жизнь, через войну с грехами, которые мы совершали в прошлом. Покаяние – это очищение нашей совести. Покаяние – это готовность, без слова ропота и в преображении любовью, понести всякую печаль и всякую боль».
И если мы спросим себя, как, каким путем достичь этого, как мы можем отозваться Богу, Который принимает нас, как отец принял блудного сына; Богу, Который столько ждал нас, с тоской, когда мы отвергли Его, и никогда не отвернулся от нас – как мы можем отозваться такому Богу? На это вот еще короткий отрывок о молитве: «Не изощряйся в молитвенном красноречии; потому что нашего Небесного Отца часто радует и застенчивый, немудреный лепет детей. Не многословь, когда разговариваешь с Богом, потому что иначе, изыскивая слова, ты запутаешься в них. За одно только слово Бог помиловал мытаря; одно слово веры спасло разбойника на кресте. Многословие в молитве рассеивает ум и наполняет его обилием образов. Единое же слово, обращенное к Богу, собирает ум в Его присутствии. И если, когда молишься, какое слово ударило тебя в сердце, достигло самых твоих глубин, – держись этого слова, повторяй его, ибо в такие минуты сам ангел-хранитель молится с тобой, потому что тогда мы правдивы и верны самим себе и Богу».
Станем же помнить, что говорит святой Иоанн Лествичник, даже если забудутся мои пояснения; станем помнить его слова, потому что он был человеком, который знал, что значит обратиться к Богу и остаться с Ним, быть радостью для Бога и радоваться о Нем. Память и личность святого Иоанна Лествичника предлагаются нам сейчас, когда мы восходим к страстным дням, в пример того, как благодать Божия может обыкновенного, простого человека претворить в светильник миру.
Научимся от него, станем следовать его примеру, станем радоваться о том, что Бог может Своей силой сделать с человеком; и с уверенностью, с надеждой, с ликующей и вместе с этим тихой, невозмутимой радостью последуем этому совету прислушаться к Богу, умоляющему нас найти путь жизни и говорящему нам, что с Ним, в Нем мы будем живы, потому что Он есть Истина, но так же и Путь, и Жизнь вечная. Аминь.
Митрополит Антоний Сурожский
Лестница в Небеса
Четвертое великопостное воскресенье посвящено памяти преподобного Иоанна Лествичника. («Преподобными» называют святых из монахов.) Долгая жизнь этого древнего подвижника (VI в.), проведенная у подножия священной горы Синай, была бедна внешними событиями, но богата внутренними, и это обеспечило ему историческое бессмертие. Несколько странное для слуха прозвание – Ле́ствичник (славянское слово ле́ствица значит просто «лестница») – он получил от названия книги – «Лествица райская». В ней духовный путь подвижника сравнивается с непрерывным восхождением по крутым ступеням «лестницы» духовного совершенствования на небо. Всего Иоанн насчитывает 30 ступеней – стадий совершенствования, по традиционному числу лет жизни Иисуса Христа до Его вступления на общественное служение. Разумеется, он писал в первую очередь для своих «коллег» монахов, но его ви́дение жизни как дороги, ведущей по ступеням ввысь, близко каждому христианину. Впрочем, не только: психологически гениальные наблюдения синайского монаха вошли в мировую культурную сокровищницу и интересны всем духовно развитым людям.
«Лествица», читавшаяся на Руси с древнейших времен, была любимой книгой Н.В. Гоголя, с которой он, по свидетельству современников, «не расставался». Замечательно, что хрестоматийный герой гоголевской «Шинели» оказался обязан своим именем и даже особенностями характера одному из персонажей «Лествицы» – святому Акакию Савваиту, современнику Иоанна Лествичника. (Греческое имя Акакий значит «кроткий», «незлобивый».)
Юрий Рубан,
канд. ист. наук, канд. богословия
Одержимые духом немым
Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
Евангелист Марк поведал нам сегодня о мальчике, одержимом «духом немым», который повергал несчастного больного на землю, заставлял его скрежетать зубами и цепенеть. Подробное описание страшных симптомов этой жуткой духовной болезни ужасает и, как ни странно, одновременно успокаивает: со мной, – думает каждый из нас, – при всех моих грехах, ничего подобного не происходит, значит, и тяжкая духовная болезнь – одержимость «духом немым» – мне покуда не грозит. Я здоров!
Видимо, примерно так рассуждали и апостолы, когда взялись врачевать несчастного бесноватого. «И бесы повинуются нам» , – говорили они с восторгом детей, получивших новую игрушку. А бес взял, да и не согласился повиноваться! «Род неверный» оказался одержим тем же духом немоты и глухоты, и потому, конечно, не сумел произнести слова, которые могли бы связать бесовскую злобу, парализовать бесовское насилие. Оглушённые собой, неверные ученики не услышали то, что сказал Господь скорбящему родителю бесноватого отрока: «Если сколько-нибудь можешь веровать, всё возможно верующему» . Они пропустили мимо ушей и ошеломительный ответ несчастного отца, ответ-крик, ответ-исповедь, ответ-молитву: «Верую, Господи! Помоги моему неверию» . Они, ближайшие ученики Христовы, в своей безупречной вере не сомневались, а потому и потерпели поражение в схватке с бесом. Если бы не так, им не было бы нужды вновь спрашивать своего Господа уже наедине, вдали от посторонних глаз и ушей: «Почему мы не могли изгнать его?» . Потому и не могли изгнать, что оказались одержимы тем же «духом немым и глухим», потому и «удостоились» горьких слов Христовых.
Не обязательно, оказывается, испускать пену и скрежетать зубами, чтобы понять, что сам одержим этим духом немоты и глухоты. Достаточно просто не слышать ближнего, когда он молит о помощи. Потому и не слышать, что слышишь только самого себя, и занят только самим собой. Достаточно забыть, что молчание не всегда – золото, забыть, что мы, христиане, по слову апостола Петра, постоянно должны быть «готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением» . При этом надо помнить, что ответ этот недостаточно всего лишь сформулировать словами. Верующему не в Бога, а в себя, всё кажется, что должно же иметься в наличии некое «волшебное слово», зная которое враз обратишь неверующего атеиста, и сходу изгонишь любого беса.
Вот почему, отвечая на вопрос о способе помощи ближнему, Господь напоминает Своим ученикам о посте и молитве. И пост, и молитва – всего лишь способы отказа от самого себя. Воздержание от пищи теряет смысл, если постящийся по-прежнему, как и до постного периода, глух к страданиям ближнего и нем, когда страждущий ждёт от него утешения и сочувствия. Молитва – это ведь тоже отказ от собственных прав, скажем, на сон, на отдых, на общение с друзьями. Молитва – это время принадлежащее Богу, это период, когда собственно время-то и кончается, и в нашу обезбоженную жизнь входит Вечность. Мы ведь ровно столько и принадлежим Вечности, сколько покаянно и сокрушённо молимся Богу, потому что остальное время короткой нашей жизни так или иначе мы тратим на самих себя. Вернее сказать, на самую любимую, самую лелеемую часть самого себя – на свою грешную плоть.
Молитва и пост определённо и ярко напоминают, прежде всего, нам самим, что состоим мы не только и не столько из соматических клеток, чья неизбежная судьба – истлеть в небытии. Молитва и пост возвращают нас в реальность Духа, который один наследует Вечность, который один нетленен и по-настоящему реален. Поэтому и с духами злобы успешно может сражаться лишь тот, кто научился отказываться от своих «законных прав» на отдых и еду, на признательную благодарность и воздаяние по заслугам. Молитва и пост – это то самое «отвержение себя» о котором мы с вами читали неделю назад, поклоняясь Животворящему Кресту нашего Спасителя.
Вот почему и молитва, и пост должны быть делом, безусловно, тайным, ибо те, кто постятся и молятся так, что подвиги их становятся известны всем, рискуют уподобиться фарисеям, о которых Господь наш сказал: «А все дела свои творят людям напоказ: делают всё шире молитвенные повязки свои и всё больше – кисти; да любят самые почетные места на пиршествах и в синагогах, и чтобы на площадях их приветствовали, и чтобы звали их люди: «равви (учитель)!»».
Сам Господь, молящийся наедине , преодолевающий искушения в Иудейской пустыне, запрещающий облагодетельствованным разглашать о Нём народу , только однажды позволил восторженной толпе возгласить Себе торжествующую «Осанну». Только однажды Он возразил тем, кто хотел заставить замолчать ликующие крики: «Он ответил: Я говорю вам, что если они умолкнут, то камни возопиют». Мы знаем, чем всё это кончилось. Камни и на самом деле возопили, когда «завеса в Храме разодралась надвое, сверху донизу; и сотряслась земля; и расселись скалы, и отверзлись гробницы; и восстали многие тела усопших святых, и, выйдя из гробниц по воскресении Его, вошли во Святой Град и явились многим» .
Вспомним об этом «во дни печальные Великого поста», «свергнем с себя всякое бремя и запинающий нас грех и с терпением будем проходить предлежащее нам поприще» , не забывая строгого предупреждения нашего Спасителя: «У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая». Только тогда есть надежда, что «дух немой и глухой» покинет и нашу душу, и души тех, кто нам дорог. Аминь.
Архимандрит Ианнуарий (Ивлиев)
