Глава третья
В благополучном состоянии Крестовоздвиженский монастырь пребывал до октября 1917 года. Сразу же после издания декрета об отделении Церкви от государства монастырь лишился всех юридических и экономических прав. А при учете в 1918 году монастырского имущества и богослужебных ценностей здесь произошел инцидент с человеческими жертвами.
В апреле 1918 года перед Вербным воскресеньем в монастырь въехал вооруженный отряд так называемых «красных латышей», который намеревался конфисковать монастырское имущество. Игумения Мария отказалась выдать ключи. Собрались монахини и богомольцы, по которым отряд открыл огонь, убив двух паломников. По воспоминаниям монахини Крестовоздвиженского монастыря Анны, одним из убитых был Сергей Трофимов.
Спустя малое время обитель была закрыта, и на ее территории устроен концентрационный лагерь для заложников из городского дворянства, священников и интеллигенции. Перед этим Петроградская «Красная газета» от 6 сентября 1918 года дала сообщение, что в Нижнем Новгороде «в пустующем женском монастыре будет устроен первый концентрационный лагерь».
Действительно, 14 августа 1918 года на заседании Нижегородского военно-революционного комитета рассматривался вопрос о необходимости «организовать концентрационный лагерь для арестованных офицеров, для чего послать делегата в Москву о выяснении места». Из протокола заседания военно-революционного комитета от 16 сентября того же года: «По вопросу о концентрационном лагере т. Воробьев говорит, что им принимаются меры к организации последнего, и, вероятно, через несколько дней лагерь будет готов». В докладе о деятельности всех отделов Нижегородской губернской ЧК за октябрь 1918 года читаем: «В концентрационном лагере к октябрь было сосредоточено до 600 заключенных, как арестованных в октябре, так и в предыдущие месяцы» («Забвению не подлежит. Неизвестные страницы нижегородской истории (1918–1984 годы)», стр. 142). Других документов, прямо или косвенно подтверждающих существование концлагеря в Крестовоздвиженском монастыре, пока не найдено.
О дальнейшей судьбе последней настоятельницы обители игумениии Марии более ничего не известно. Но в архивах сохранилось ее письмо к владыке Евдокиму, которое мы, как уникальный документ того страшного времени, представляем благочестивому читателю без сокращений:
«Письмо Его Высокопреосвященству Архиепископу Нижегородскому и Арзамасскому Евдокиму от игумении Марии.
Крестовоздвиженский монастырь стоит на правом берегу р. Оки на южной стороне г. Н. Новгорода и занимает собою 19 десятин и 2349 сажен земли. В нем четыре каменных церкви: 1) Крестовоздвиженская церковь с двумя приделами; 2) Больничная церковь в честь Скорбящей Божией Матери; 3) Казанская церковь на кладбище с двумя приделами; 4) Усыпальница внизу под алтарем Крестовоздвиженской церкви в честь Иверской иконы Божией Матери.
При монастыре имеется каменная Казанская часовня, устроенная в северо-восточном углу кладбищенской ограды и другая часовня – Крестовоздвиженская, находящаяся на ярмарочной стороне рядом с пожарным депо. На кладбище один деревянный и каменный корпуса с необходимыми для них службами. Жилых каменных двухэтажных корпусов – девять и четыре двухэтажных пристройки. С двух сторон – колокольня и Святые ворота, десять деревянных служб один деревянный флигель со странноприимным отделением, конный двор, баня, прачечная. Монастырь первоклассный, монашествующий. По штату положено сто человек. В отчетном году в монастыре жили: игумения, 92 инокини, из них 13 умерли, 157 человек, проживающих на испытании, 24 из них умерли. Ежедневное богослужение свершается согласно с Церковным Уставом. До сентября 1918 года трапеза совершалась по монастырскому уставу с положенным пением и чтением Жития Святых. После реквизиции трапезного корпуса под военный архив кушанья отпускаются по келиям. Школа, имевшая при монастыре, как и все школы, причислена к школе первой ступени и взята из ведения Монастыря. Кладбище Монастыря тоже в декабре нынешнего года взято в ведение города. Больница, имеющая 10-12 кроватей, приходящих — 20—25 человек, взята под военный госпиталь. Сейчас там до 50 человек и 150 приходящих. Помещение Монастыря, подвал Красного корпуса, сараи, дровники, каретники, коровники заняты по ордеру жилищно-земельного отдела под Военный Архив, квартиры переданы в распоряжение частных граждан. Прачечная сестер взята военными, баня для сушки медицинского белья. Сестры обслуживают военный госпиталь, стирают белье раненых. Вне всякого сомнения, такая совместность отрекшихся от мира с мирянами занятыми своими житейскими делами и службой, живущих своими семьями в обители, внесла некоторый разлад в обычную тихую и мирную жизнь насельниц-сестер, что причиняет большое горе для всех желающих жить согласно данным обетам монашества. Озираясь на прошедший год, принесший много горя и печалей для живущих в обители, хочется сказать, что лишь только сильная любовь к Святой Обители, крепкая вера в Бога и надежда на Его милосердие помогли пережить все трудности и лишения, выпавшие на долю сестер. Были тяжелые дни, когда у Монастыря не было ни муки, ни хлеба, но в самую критическую минуту мы видели помощь Божию. Это-то больше всего подкрепляло и воодушевляло нас на предлежащие подвиги и побуждало к усиленной молитве. С молитвой к Богу, верой в Него и надеждой на всегдашнее Милосердие Божие вступаем мы в наступивший 1920 год, прося Ваших Архипастырских молитв и благословения на предстоящее новолетие, совета и указания – как при теперешних условиях спасти себя и других примером жизни своей от вечной гибели.
Председательница Совета – Настоятельница Монастыря Игумения Мария.
Члены: казначей – монахиня Назарета, благочинная – монахиня Вера, монахиня Авенира, монахиня Вероника, монахиня Нектария, монахиня Епифания, монахиня Сусанна, монахиня Аверкия, монахиня Викторина.
Священство: Протоиерей А. Троицкий, священник Николай Македонский, священник Александр Зефиров, дъякон Павел Раев.» (ЦУГАНО (Нижегородский областной архив), фонд 1016, опись 2,ед. хр. 50, 1919 г.)
После закрытия монастыря монахини, бывшие его насельницы, вынуждены были называться «трудовой артелью» и взять здание своей обители в аренду. Позже они соединились с приходской общиной, созданной вокруг монастыря, чтобы власти не изъяли помещения под детсад. 347 монахинь подали заявление о вхождении в «общину верующих при Крестовоздвиженском монастыре», а 27 апреля 1923 года был зарегистрирован Устав Крестовоздвиженского автономного православного общества при бывшем Крестовоздвиженском монастыре и кладбище Нижнего Новгорода» — общества, объединившего жите лей улиц Б. Покровской, Б. Ямской, Крестовоздвиженской и улицы Белинского. При этой приходской общине, как значилось в документах компетентных органов, «некоторое время состоял служителем культа» митрополит Сергий (Страгородский). Слово «состоял» требует пояснений. Патриарший местоблюститель митрополит Сергий в 1926 году был арестован ГПУ за участие в попытке высшего духовенства («соловчан») тайного избрания патриарха. Митрополит Сергий в ноябре 1926 года был помещен под арест в Крестовоздвиженский монастырь, где пробыл два месяца и написал, по воспоминаниям митрополита Литовского Епифания, акафист иконе Божией Матери «Умиление».
В 1927 году монастырь (точнее, его территория) был переименован в «военный городок имени Ворошилова». Уже к январю 1928 года все монахини с территории бывшей обители были выселены, собор пустовал. Община поначалу перешла в Казанский кладбищенский храм, который позже, в 1935 году, был также закрыт. Поводом послужило то, что Пасхальной литургией в соборе священнослужители «отвлекли граждан от участия в первомайской демонстрации». Обвиненные как «участники контрреволюционной организации», они были приговорены к заключению и исправительным трудовым лагерям.
Действительно, Пасха 1935 года приходилась на 1 мая и совпала с днем нового пролетарского праздника. На торжественной литургии служил сам митрополит Евгений (Зернов) в сослужении местных священников. Выходившие из храма сотни православных невольно «отвлекли граждан от участия в первомайской демонстрации». Более того, по свидетельству очевидцев, сам владыка, собираясь после службы домой, не стал ждать, пока рассеются демонстранты, а сел на поданную ему лошадь и поехал по улицам в клобуке домой. В ответ на предусмотрительные советы доброжелателей обождать, чтобы не привлекать к себе внимания, митрополит Евгений заметил: «Чего нам бояться?.. Надо Бога бояться». Наблюдая его выразительную фигуру на лошади, пересекавшую толпу демонстрантов, пролетарское руководство восприняло это как вызов на свой счет, прокомментировав: «Пропустите, пропустите его. Мы его наградим».
«Награда» не заставила себя ждать: арест владыки последовал буквально через день – 3 мая 1935 года. Вместе с ним по данному делу были арестованы и другие нижегородские священнослужители, участники Пасхального богослужения, в том числе протоиерей Николай Македонский (настоятель этого храма). Горсовет закрыл окончательно и кладбищенскую церковь «ввиду ее вредного влияния на подрастающую молодежь».
Вскоре после закрытия Казанского храма президиум горсовета рассмотрел вопрос, связанный с Крестовоздви-женским монастырем. 19 августа 1935 года Комиссия по культам при президиуме Горьковского крайисполкома постановила: «Бывший Крестовоздвиженский монастырь ликвидировать на снос». Но приказ выполнен не был…
Казанский кладбищенский храм был приспособлен под жилье. Долгое время в здании церкви жили семьи нижегородцев, но в хрущевские времена этот храм был все-таки уничтожен. Варварски было стерто с лица земли и кладбище. Лишь несколько захоронений перенесли на кладбище по ул. Пушкина. Долгое время на территории бывшего Казанского некрополя было расположены бензохранилище для заправки автотранспорта – грузовые машины, увязая в разбитых колеях, ездили по могилам на заправку, так как объездная дорога строилась очень долго. Тщетно жители соседних домов и сами водители автомашин обращались в городские органы власти с просьбой о необходимости переноса бензохранилища.
В августе 1952 года Казанский некрополь представлял собой печальнейшее зрелище. Из акта комиссии Управления благоустройства и коммунальных предприятий: «ограждение… разрушено… Территория двора Западного поселка, где расположена могила Анненковых, находится в антисанитарном состоянии – загромождена помойками, уборными, мусор и жидкие отходы разбрасываются по двору, в отдельных местах лужи воды. Территория бывшего кладбища никем не охраняется…»
О могилах Анненковых советские работники упомянули в своем акте лишь по той причине, что из этого дворянского рода вышли известные декабристы, но и для них «народная» власть не сделала исключения.
Как пророчески звучат слова из дневника управляющего Нижегородской конторой Государственного банка Российской империи Николая Павловича Полянского, чей прах вместе с прахом супруги также был погребен здесь: «…Кто в данное время «сегодня» может сказать о том, что будет «завтра»?! Все живут в каком-то «ожидании», но что нас ждет впереди – ведает лишь один Господь Бог! Одно, и может быть, верное общее мнение, что того, что «было», никогда больше не будет» (1921 год).
В 50-е годы ХХ века монастырский ансамбль, чудом уцелевший, был закрыт со стороны площади Лядова пятиэтажным зданием общежития Политехнического института. Часть территории кладбища была застроена, а часть отдана под спортивную площадку. Сохранившиеся строения монастыря занимались различными учреждениями, часто менявшими друг друга, а также сдавались жильцам. До последнего времени монастырские здания в основном использовались машиностроительным заводом им. Я.М. Свердлова и СКТЮ «Логос».
